Чтобы знали…
2022 год объявлен в Беларуси Годом исторической памяти. История страны — это и история каждой семьи. Достаточно подробно и интересно история рода Овсюков из деревни Карабаниха, что на Воропаевщине, изложена в дневнике поставчанина Франца Овсюка, некоторое время работавшего в редакции нашей райгазеты. Жизненный путь умного, скромного, справедливого сына земли белорусской завершился 4 февраля 2020 года. А история его жизни и жизни рода навечно осталась в дневнике. Полагаем, что она представит интерес не только для наследников Франца Люцияновича, но и для читателей «ПК». Благодарим супругу почившего Тамару Васильевну за предоставленные редакции записи и предлагаем их вашему вниманию.
Карабаниха – родной мой уголок
Это 4 волоки, или 88 гектаров земли, купленной через банк у лучайского пана Пшездецкого. После отмены крепостного права крестьян стали наделять землёй. Но её надо было выкупать у помещиков. И здесь большую роль сыграл Государственный банк. Он платил за землю помещикам и продавал наделы крестьянам в рассрочку. Новые хозяева селились на приобретённой земле общинами по 3-4 семьи: так легче было обрабатывать землю и сбывать продукцию. В середине XVIII века такую общину основали мой дед Михал Овсюк из д. Шкирели Поставской волости, Синкевич и Авин. Из каких они деревень, не знаю и спросить уже не у кого. Свои наделы земли (вернее, право её обрабатывать и выплачивать рассрочку банку) они продали. Так в Карабанихе появились новые фамилии — Садовские и Яцыны.
Семья Михала
Овсюки прочно укоренились на новой земле. У Михала и Марии было трое сыновей: Андрук, Валеры и Люциян — и дочь Мария. В 90-х годах XIX века возвели просторный дом из новых брёвен, хозпостройки. В нём поселилась семья старшего сына Андрука, в которой уже было двое детей — Виталь и Данута. Андруку пришлось три раза жениться на родных сёстрах жены. Первая жена и дочь умерли от испанки. В семью пришла средняя сестра жены, но и она заболела и умерла. Тогда женой Андрука стала младшая сестра. Она родила Андруку дочь Юзефу.
У Валеры и его жены Влады было четверо детей: сыновья Альфон и Вацлав и дочери Ада и Сабина. До призыва в армию в этой семье проживал и Люциян.
Семья Люцияна
Люциян родился в 1891 году. В 1914-м был призван в армию. Воевал в Восточной Прусии, попал в плен. Домой вернулся в 1918-м, после капитуляции Германии. Перед его отцом встала задача — помочь младшему сыну создать своё гнёздышко. В соседней деревне Ферки купили пустующую хату. Толокой разобрали её, перевезли в Карабаниху. Когда дом был готов, в нём сыграли скромную свадьбу Люцияна и 17-летней Гелены. В семье один за другим родились Гелька, Альберт, Альберта, а через 9 лет, в 1932-м, — Франтишак.
Можно представить, как нелегко было растить детей да работать в огороде и поле (семья имела около 14 гектаров земли), досматривать скот. Приходилось нанимать паробков из соседних деревень. И только в середине 30-х семья Люцияна могла собственными силами обрабатывать землю и содержать скот. Сеяли много льна. Его нужно было вытеребить, обмолотить, разослать, чтобы вылежался и легче было мять-трепать — уйма тяжёлой работы. Но зато в доме появились первые свободные деньги. Девчата немного приоделись. Альберту купили хорошую гармошку. Люциян был человек мастеровой, мог пошить любую одежду — от костюма до кожуха. Столярничал: изготавливал бочки, окна, двери. Даже сделал станок для получения масла из льносемени и сукновалку для шерстяных домашних тканей. Не умел только ковать железо да играть на гармошке. Может, поэтому и отдал старшего сына учиться музыке. Односельчане посмеивались, мол, музыкой сыт не будешь, забава это, а не профессия. Но Овсюки тянулись к прекрасному. Виталь играл на мандалине, Франтишак — на двухрядке, Гелька прекрасно пела.
Трёхполка и шнур
Картина жизни в Карабанихе будет неполной, если ничего не сказать о трёхполке, шнуре и каморнике — землеустроителе сельской жизни. Прежде всего он нарисовал план поселения, отвёл нужный кусок земли на погорке под усадьбы и огороды. Остальную землю разбил на три поля. В то время все пользовались трёхпольной системой её обработки. Одно поле засевали озимыми культурами — рожью и пшеницей, второе — яровыми: овсом, ячменем, горохом, бобом, льном, картошкой. Третье — паровое поле. Его трижды пахали, бороновали, но не засевали. Поле «отдыхало, набиралось сил», освобождалось от сорняков. Из-за мелкоконтурности, пригорков да болотцев распределить землю между общинниками было сложно. Поэтому поле делили на полосы, т.е. шнуры. Ширина шнура зависела от количества земли у общественника и возможности бороновать одну полоску лошадью. Так появились межи. В полосе у Овсюков было 3 шнура.
Гелька
Тем временем наши девчата выросли и надо было отдавать их замуж. Претенденты нашлись быстро. Вот только судьба замужниц сложилась незавидная. Гелька вышла замуж за Альберта Синицу из соседней деревни Хролы. Парень был видный, но любил выпить и подраться. При немцах самогон гнали прямо на улице. После очередной драки Альберта вызвали в комендатуру, и оттуда он вышел уже в форме полицая. Семья жила в Поставах. Когда Альберта расстреляли, Гелька с годовалым сыночком Любусем да ещё будучи беременной вернулась в дом отца. Любусь вскоре умер. Родилась девочка Теня. И после изгнания немцев Гельку с ребёнком взял в жёны Александр Костень из деревни Адамово. На сей раз Бог миловал. Началась новая жизнь. Родились Рая, Оля, Олег. Всё пошло на лад.
Альберта
В то время в моду входило ставить родителей перед фактом женитьбы — приводить жён прямо с вечеринки. Согласилась и Альберта пойти с вечеринки в жёны к Ивану Костеню из деревни Адамово. И дорого заплатила за это, пролила много слёз. Ивановы родители Пётр и Танька встретили молодожёнов враждебно, поскольку у девушки не было приданого. Альберту отправили домой. Скандал! Ситуацию исправил брат девушки Альберт: он взял в жёны без приданого дочь Петра и Таньки Нину, и Иван опять привёл в дом Альберту. Но всё равно в семье мужа к ней относились как к бесприданнице. В январе 1942 года Альберта родила сына. В 1944-м, после изгнания немцев, Ивана призвали на войну. Он остался цел и невредим, но домой не вернулся: женившись, осел в Польше. А в Адамово осталась вдова при живом муже и без отца рос его сын Иван.
Альберт
Люциян отлично понимал: коль двое сыновей, то рано или поздно надел земли (а это 14,3 гектара) придётся делить на двоих. Для нормального ведения хозяйства — маловато. Чтобы содержать семью, нужно иметь какую-нибудь профессию. Люцияна в своё время отец отдал в подмастерье к портному. За зиму тот обучил парня кройке и шитью. Но, видимо, не слишком лёгким оказался труд портного. Альберта отвезли к известному в округе гармонисту Владюку Синице. Он за 3 пуда муки и 2 килограмма сала должен был научить того играть польку, вальс, фокстрот, краковяк и др. Синица выполнил работу добросовестно: ученик превзошёл учителя. Альберт играл мелодии всех песен с пластинок, имеющихся у Владюка Синицы. Новые (польские) песни нравились молодёжи, и музыканта часто приглашали играть на свадьбах и вечеринках. В 1940 году Альберт зарегистрировал в Дуниловичском ЗАГСе свой брак с Ниной, и она сопровождала его по гулянкам.
Однажды осенью 1943 года к нам в деревню нагрянули немцы. Всех выгнали на улицу. Мужчинам объявили, что их забирают на работу в Германию. Нина сказала, что и она поедет, если будет вместе с Альбертом. Ей это пообещали. Но обманули. На сборном пункте в Глубоком мужчин отделили, объявили их пленными партизанами и отправили в концлагерь под Ленинградом (там узники строили дороги для войск вермахта). Женщин повезли в Германию. Нина работала у немца-хозяина.
Места, где работали узники, были болотистые. Однажды конвоиру показалось, что Альберт медленно рубит сучья, и он избил его так, что тот не смог бы дойти до барака. А это явная смерть: больных и немощных охранники расстреливали в лесу. Альберта принёс на плечах в барак его двоюродный брат Альфон, который был старше на 9 лет и сильнее.
Весной 1944 года блокада Ленинграда была прорвана. Немцы отступали. Концлагерь также отходил на запад, в Польшу. Чтобы избавиться от слабых работников, немцы сделали хитроумный ход: объявили, что за теми, кто не может идти на железнодорожную станцию, придут машины. Альберт тоже хотел ехать. Но Альфон уговорил его идти с ним и тем самым спас ему жизнь. Машины не пришли. Слабых узников расстреляли.
Узников концлагеря в Польше освободила Советская Армия, и они стали солдатами, воевали. Альберт был ранен в руку осколками снаряда, перенёс 5 операций. В 1945-м он и Нина вернулись домой, а в 1948-м у них родился сын Бенедикт, который впоследствии стал музыкантом, преподавал музыку. Альберту как инвалиду войны государство выделило лес на строительство дома. Но заготовленную древесину весной не успели вывезти из леса: в нём вспыхнул пожар, и добрая половина брёвен сгорела. Но общими усилиями Альберту и Нине всё-таки построили большой светлый дом в 100 метрах от отцовского.
В послевоенное время Альберт работал в колхозе, отвозил с фермы молоко на маслозавод в Воропаево. Когда стал недомогать, купил домик в Воропаево, чтобы быть ближе к больнице. В него и переехали осенью 1982 года. 3 мая 2000 года умерла Нина. Альберта не стало 5 февраля 2007-го.
Франтишак
20 августа 1932 года у Люцияна и Елены родился второй сын. Время было страдное — шла уборка озимых, и крестины отложили на более позднее время. Они состоялись ровно через месяц, 20 сентября. Эта дата и записана моим днём рождения. Получилось недоразумение с именем. После изгнания немцев в Западной Белоруссии восстанавливалась советская власть. Как и положено, начинали с учёта населения. По деревням прошли переписчики. Со слов они записывали имена, фамилии, даты рождения, национальность. В Карабаниху, видимо, пришёл коренной россиянин, который ничего не знал о польских именах, а немецкие Франц, Ганс и другие были у всех на слуху. Он и записал в сельсоветские книги вместо имени Франтишак — Франц. Оно и пошло в школьное свидетельство, воинский билет, паспорт.
1 сентября 1939 года я, как и положено, пошёл в 1 класс. Заучивали четверостишие: «Кто ты естэсь?/ — Поляк малы./ Яки знак твуй?/ — Ожел бялы». Но на второй день учительница пришла с заплаканными глазами и уже не спрашивала, «кто ты естэсь». Сказала, что Германия напала на Польшу и неизвестно, какой будет школа — польской или немецкой. Учеников отправили домой. Так закончилось моё польское образование. С приходом немцев в 1941 году обучение прекратилось. Возобновилось осенью 1942-го на белорусском языке с латинским шрифтом. Но осенью 1943-го запылали белорусские лесные деревни — немцы вели блокаду партизан. Не до школы было. Потом началась белорусская операция «Багратион» и изгнание фашистов. Осенью 1944-го школы возобновили работу. Обучение перевели на кириллицу и новые программы.
Меня определили во 2 класс. А через две недели учительница за ручку отвела в 4-й. Но разве я тогда понимал значение этого шага? Вернулся назад в свой 2-й, где было легко учиться и комфортно среди друзей. Зато сполна осознал свою глупость, когда осенью 1952 года получил повестку в армию, а я ещё не закончил 10 класс. Слишком надолго растянулось моё начальное образование: 4 класса за 7 лет. Институт для меня остался мечтой. Попал в Гомельское пехотное военное училище. И то хорошо. Но в феврале 1953-го его расформировали. Тех, кто имел образование 10 классов, отправили в Вильнюсское радиолокационное училище, недоучек — на Кавказ, в Тбилисское пехотное.
Смена климата плохо сказалась на моём здоровье. В мае 1953-го меня комиссовали и отправили домой. Теперь надо было думать, что делать дальше. Осенью начал посещать Воропаевскую школу рабочей молодёжи. Здесь и подружился с Макеевым, которому помогал осилить математику. Он сыграл большую роль в моёй жизни. Когда аттестаты о среднем образовании уже были у нас в карманах, Макеев уехал к себе на родину — в Ветринский район, где стал редактором. А меня рекомендовал на своё место. Редактор дуниловичской райгазеты «Знамя Сталина» Александра Максименко приняла меня на должность ответственного секретаря с окладом 830 рублей. В то время это были большие деньги. Районные большевики (бывшие партизаны) с завистью смотрели на мой оклад, но выпуск газеты им был не по зубам. Правда, через два года они культурно отнимут у меня денежную должность. Дело в том, что первый секретарь райкома комсомола Шафран женился на втором секретаре — Соне Михниной. В райкоме партии узрели в этом семейственность и предложили перестановку: Михнину — в редакцию, а меня — в райком комсомола инструктором с окладом 640 рублей. Пришлось смириться с такой несправедливостью. В то время райкому КПБ не перечили. Работать было несравненно легче, чем в редакции. В 1956 году поступил в университет на заочное отделение факультета журналистики. Учёбу окончил в 1962-м. В то время я уже работал пропагандистом в Поставском райкоме партии.
Тамара
Бывает, что счастье идёт человеку в руки само. Вот только сумеет ли он его взять? Подобное случилось и со мной. Дело было осенью 1956-го. Я собирал яблоки в саду. Корзины с ними стояли на дорожке, которую проложили ходоки в Воропаево. Сортирую яблоки. Поднимаю голову — и вижу перед собой красивую, хорошо одетую девушку. Незнакомка спрашивает, как пройти на Воропаево. Показал, но, растерявшись, не познакомился. А девушка понравилась. И когда однажды встретил её на улице в Воропаево, в этот раз не растерялся — познакомились. Договорились встретиться вечером на танцах. До этого я на танцы не ходил. Пару раз провожал Тамару с танцев на квартиру. А потом она уехала работать к себе на родину — в Шарковщинский район. Полетели письма… Мы изредка встречались. Поняли, что любим друг друга, и решили сыграть свадьбу.
Свадьба
В июне 1958 года районная газета перешла с двухполосного на четырёхполосный формат и трёхразовый выход в неделю. Обком партии прислал нового редактора — Павла Дедёнка. В штат добавили трёх литсотрудников и меня вернули из райкома комсомола в редакцию на двойную должность: ответственного секретаря и заместителя редактора. Работы было много. Но разве это помеха любви? На свадьбу пригласили всех родственников и соседей. Насчитали более 60 человек. В субботу гуляли в доме невесты. В воскресенье к вечеру свадьба переехала в Карабаниху. Всё шло хорошо. Но не обошлось без неприятности. Мои товарищи по комсомолу упорно отказывались идти за стол, как их ни уговоривал не омрачать наш с Тамарой праздник. Меня это обижало, я не понимал, в чём причина.
Наконец-то прояснилось. Оказывается, инструктор РК ЛКСМБ увидел, что невеста при встрече с моими родителями держала в руках маленькую иконку. Получается, что свадьба не комсомольская, а религиозная. Если об этом узнают в райкоме партии, больно дадут по шапке. Ситуацию разрулил редактор Павел Дедёнок. Он заявил, что никакой иконки не было, невеста держала в руках свидетельство о браке. Видимо, хотела этим сказать, что она законная жена, а не самозванка. Версия Павла Парамоновича всех устраивала. Инструктор признал, что ошибся, и дал слово никому не рассказывать. Все облегчённо вздохнули и пошли занимать места за столом.
После свадьбы Тамара уехала в свою родную деревню Азета, а я — на очередную экзаменационную сессию. Осенью Тамара устроилась в Воропаевскую вечернюю школу, я по-прежнему работал в редакции.
Поставы
В феврале 1960 года я был на зимней сессии. Пришёл сдавать зачёт по журналистике, а преподаватель говорит: «Езжайте быстрее домой, а то можете остаться без работы. Вашу Молодечненскую область и 6 районов сократили». В их числе был и Дуниловичский район с центром в Воропаево. Вернувшись домой, узнал, что всех райкомовцев передали в Глубокое, редактора направили заместителем редактора в поставскую райгазету «Совецкі шлях». Я остался без работы. Отправился на приём к первому секретарю Поставского райкома партии Карабань. Мне предложили должность пропагандиста райкома партии. Тамара стала преподавать математику в СШ №2. Жили на съёмной квартире по улице Парковой.
13 июля 1960 года моя жена Тамара родила прелестную доченьку, которой в честь бабушки дали имя Елена. А звали мы её Алёнушкой. В 1966 году у нас родилась вторая доченька — Ира. В канун Нового 1961 года по улице Советской в Поставах сдали в эксплуатацию новый 12-квартирный дом, и мы получили в нём квартиру. Все выходные и отпуска проводили в моей родной Карабанихе, много работали на земле. В город привозили деревенские продукты.
В 1962 году я закончил университет и продолжал работать в райкоме партии пропагандистом. В это время заболел и ушёл на пенсию редактор райгазеты Могилевец. Редактором назначили Дедёнка, а он попросил меня в заместители. Отпускать не хотели, но я всё же ушёл в редакцию. Однако в 1969-м решил сменить сферу деятельности — стал преподавать общественные науки в СПТУ: заманили зарплата в 190 рублей и возможность проводить лето в деревне.
Потом меня настигло тяжелейшее заболевание, и в 52 года я стал инвалидом II, а потом I группы…
